Близится лето, а значит, скоро наступит и любимый многими дачный сезон. О том, как зарождался дачный быт в конце XVIII-начале IXX века и как он был описан в известных литературных произведениях, — в материале нашего портала.
Слово «дача» было использовано в 1844 году в именном указе Николая I «О раздаче в г. Кронштадте загородной земли под постройку домиков или дач и разведение садов». Документ устанавливал регламент выделения земельных участков «предпочтительно жителям военного звания», постоянно проживающим в Кронштадте.
Участок выделялся после рассмотрения прошений, сначала во временное владение. Пользователь брал письменное обязательство «немедленно оградить форменным палисадом» предоставленную землю; в течение трех лет построить дачу с утвержденным фасадом, обращенным к дороге; непременно разбить сад. Только после выполнения всех условий дача могла перейти в вечное и потомственное владение. У лиц, не выполнивших или отказавшихся выполнить условия, участок изымался и мог быть передан другим.
Подробно
Как возникло понятие «Дача»
Понятие «дача» произошло от глагола «давать». Еще в XV веке в Российском государстве сложилась поместная система — порядок землевладения, при котором служилая знать получала от князя или государя казенный участок земли — поместье. Его могли дать на время службы или пожизненно. Поместье служило и как награда за государственную службу, и как источник дохода дворянина. Дача в смысле, близком к современному, появилась в XVIII веке и более ста лет была привилегией исключительно аристократии. К концу XIX века дачу смогли себе позволить люди с разным достатком.
Еще одной важной вехой стало высочайше утвержденное мнение Государственного Совета (1847 год) об «устройстве» дач «красивых, удобных, вполне соответствующих своему предназначению», на «пустопорожних» землях в пределах 25 верст вокруг обеих столиц, на срок до 30 лет. До этого земли вблизи столиц разрешалось использовать только под промышленные цели.
Мода на загородный отдых
Постройка Петербуржско-Московской (с 1855 года — Николаевская) железной дороги сформировала большой спрос на столичные «дачные» земли, особенно вдоль железной дороги. Однако вплоть до 80-х годов XIX века «дачами» в окрестностях столиц могла пользоваться преимущественно дворянская, военная и чиновничья элита. Типичный литературный пример — крупный толстовский чиновник Каренин, семья которого летом живет на большой казенной даче в Петергофе: «Постоянная дача Алексея Александровича была в Петергофе…»
Именно на даче Карениных происходит одна из ярких сцен романа — свидание Вронского и Анны, на котором она сообщает о своей беременности. Толстой передает состояние Вронского перед встречей, описывая дождливый, но радостный дачный день: «…солнце опять выглянуло, и крыши дач, старые липы садов по обеим сторонам главной улицы блестели мокрым блеском, и с ветвей весело капала, а с крыш бежала вода». Этот эпизод позволяет уловить атмосферу дачной жизни высших кругов — роскошной, чувственной и утонченной.
Перенаселенность обеих столиц привела к появлению устойчивой потребности горожан проводить длительное время на природе, вдали от шума и суеты. Спрос не мог долго оставаться без предложения, а развитие железнодорожной сети предопределило массовость нового вида жительства и отдыха — загородного или дачного. По утверждению чеховского персонажа Лопахина, дачник готов был «размножиться до необычайности». А появление самих Лопахиных — предпринимателей, видевших большие перспективы в организации дачных поселков, было велением времени.
Кадр из сериала «Анна Каренина» (2017 г.), режиссер Карен Шахназаров
Дачный бум
В начале XX века Москва все более начинает напоминать крупный европейский или американский город, окруженный по периметру конгломератом пригородов. В процессе массовой дачной застройки железная дорога оказалась очень весомым фактором. Железную дорогу упоминает тот же Ермолай Лопахин в пьесе «Вишневый сад», излагая свой план спасения имения, которое вот-вот будет продано за долги: «Ваше имение находится только в двадцати верстах от города, возле прошла железная дорога, и если вишневый сад и землю по реке разбить на дачные участки и отдавать потом в аренду под дачи, то вы будете иметь самое малое двадцать пять тысяч в год дохода».
К 1911 году общая протяженность железных дорог Московского уезда составляла 315 верст, удвоившись за 36 лет. Регион прорезали одиннадцать магистральных путей, а старые дороги — Николаевская, Ярославская, Курская, Нижегородская и Брестская — оснастились двойной колеей. Вторая колея позволяла организовать независимые потоки в обоих направлениях. Для оперативности перевозок на пригородных маршрутах это было критически важно. Существовала к этому времени и введенная в строй в 1908 году Окружная железная дорога (современное Малое кольцо Московской железной дороги).
Чехов верно оценивал важность транспортной доступности для дачного строительства. В первом десятилетии XX века на фоне бурного развития железных дорог процесс этот пошел с размахом. В ежегоднике «Поселковая жизнь» за 1911 год приводится статистика объектов строительства в Московском уезде Московской губернии: с 1894 по 1911 год количество домов и дач увеличилось втрое и достигло 26 тысяч.
Яркой иллюстрацией того, что происходило с крупными частными (и не только) землями, служит пример семейства купцов Торлецких в их имении Гиреево. Советский театральный критик Ю. А. Бахрушин (1896–1973) в 1907 году ребенком жил на даче в их имении. В воспоминаниях он так описал действия А. И. Торлецкого, последнего дореволюционного владельца этих земель: «Молодой хозяин прорубил в вековом лесу просеки, нагнал плотников и стал спешно возводить дачи, дабы поправить финансовые дела. Старинная барская усадьба стала быстро превращаться в подмосковную дачную местность».
Усадьба Торлецких
Сейчас особняк находится в запустении
К этому времени молодой Торлецкий уже год рекламировал свой поселок Новое Гиреево — единственный на тот момент дачный поселок с водопроводом. А в 1908 году здесь весьма кстати появилась еще и железнодорожная станция Новогиреево. Проект Торлецкого не может не удивлять своим новаторством и уникальной для своего времени обстоятельностью. В поселке было электричество, водопровод, охрана, работала конка до станции Кусково, телефонная связь с городом. Такой благоустроенный по тем временам поселок вполне мог служить постоянным местом жительства.
Адресатами рекламной брошюрки Торлецкого, судя по ценам домов в поселке (2-6 тыс. рублей), были москвичи с достатком выше среднего. Им предлагали весьма комфортные условия покупки — по сути ипотеку на десять лет под 5 % годовых с выплатой долга равными (аннуитетными) ежемесячными платежами. В момент покупки требовалось внести задаток (на современном языке — первоначальный взнос) — 10 % или 30 %. Недвижимость сразу оформлялась в собственность.
Статистика земельного оборота отражала простую закономерность: чем дальше от города, тем дешевле сама земля и крупнее объекты сделки. Популярностью пользовалась не только продажа, но и сдача мелких участков в аренду под застройку. На аренде неплохо зарабатывал хозяин земли. Выгодными были эти сделки и для арендаторов. На арендованных участках они строили дома, которые потом тоже сдавали. Стоило жилье здесь, конечно, дешевле, чем в Москве. Но в отдельных благоустроенных поселках (в том же Новом Гирееве) цены вплотную приближались к городским: 25-45 рублей за две-четыре комнаты в месяц. Пригороды Лондона с более высокими стандартами благоустройства по стоимости аренды жилья выглядели скромнее.
Дачным предпринимательством были заняты все: дробили свои крупные участки мещане и дворяне. Крестьяне на своих землях наскоро сколачивали избы либо расширяли имеющиеся перед наплывом дачников. Крупными операторами на этом рынке были государственные структуры.
Бум земельной торговли порой сопровождался довольно беспринципной рекламой. Пруд в Горенках (район современной подмосковной Балашихи) подавался в одной рекламе как замечательное место отдыха. А в другой, где речь шла о сдаче в аренду фабричных корпусов, — как место приема фабричных стоков.
Новые дачники
В 1904 году выходит пьеса М. Горького «Дачники», дающая представление о социальном образе дачника того времени. Это весьма разнородная публика: интеллигенция, служащие, разночинцы по происхождению, «дети прачек и кухарок». Речь здесь идет о «настоящих» дачниках — постоянно живущих в городе и арендующих дачу в сезон. Дачники Горького — это обеспеченные люди. У них есть прислуга, а адвокат Басов с молодой супругой хоть и жалуются на щели и сквозняки, живут в электрифицированном поселке.
Жизнь в больших дачных поселках в конце первого десятилетия XX века была отмечена значительной активностью органов самоуправления. К 1911 году так называемые общества благоустройства были организованы почти во всех крупных дачных поселениях. Их деятельность затрагивала многие стороны хозяйственной жизни.
Дачная публика медленно, но верно шла к осознанию необходимости совместного решения вопросов быта. Взносы дачников на поддержание деятельности обществ могли колебаться от 3 до 15 рублей в год. Бюджет обществ составлял от 3 до 7 тысяч рублей. От 15 % до трети бюджета уходило на устройство и поддержание освещения поселков. Общества могли решать и другие вопросы: водоснабжение и устройство колодцев, вывоз отходов и починка дорог, отчасти устройство объектов культурного и спортивного досуга.
Тем не менее, вопрос благоустройства поселков стоял крайне остро. Очень часто из жадности владельцы дачных поселков злоупотребляли вырубкой леса для более плотной застройки. Поведение самих дачников в отношении природы порой сильно противоречило устойчивому стереотипу дачно-богемной идиллии.
Даже в дорогом Новом Гирееве «девственный лес начал беспардонно оскверняться клочками грязной газетной бумаги, пустыми консервными банками, яичной скорлупой, битыми бутылками и прочими следами человеческой культуры», а на тихих старинных прудах стал слышен визг купающихся и пьяные песни.
Под сенью ведомств
Дачный хаос, по мнению современников, можно было ввести в цивилизованное русло путем строительства ведомственного дачного поселка или «города-сада». Один из первых таких поселков построило для своих сотрудников правление Казанской железной дороги.
Уже на старте проекта ведомство получило значительную выгоду: покупка большого участка в 30 верстах от Москвы обернулась почти десятикратной экономией на опте. Ведомство взялось решить для своих служащих все вопросы быта: провело водопровод, канализацию, освещение, устроило артезианский колодец. И следило за тем, чтобы в образцовом поселке жилой сектор не занимал больше пятой части всего участка. Остальное должно быть оставлено под лес или парковую зону.
Для предотвращения спекуляции благоустроенной землей сотруднику компании разрешалось брать участок земли в аренду, но не покупать. На постройку дома выдавалась ссуда. Арендная ставка для участка с домиком составляла 10 копеек за квадратную сажень в год. На таком же удалении от Москвы за те же деньги можно было снять «голый» участок площадью 300-500 квадратных саженей без благоустройства и коммуникаций.
Таким образом, на смену «частникам» шли крупные ведомства или всемогущее государство. В пору становления советской дачной индустрии происходило нечто похожее. А наше время отмечено рождением и бурной деятельностью класса новых Лопахиных…