Формально представители трех десятков стран собрались, чтобы обсудить восстановление Европы после Первой мировой войны, но по существу главным стал «русский вопрос» — отношения Советской России со странами западного мира.
После окончания гражданской войны и иностранной интервенции в России, когда стало понятно, что и Европа и РСФСР нуждаются друг в друге для восстановления разрушенной экономики, западные политики пришли к выводу, что, несмотря на идеологические разногласия, наступило время для решения актуальных для всех проблем.
И 6 января 1922 г. Верховный Совет Антанты, то есть блока стран-победителей в Первой мировой войне, на конференции в Каннах принял резолюцию о созыве международной экономической конференции в Генуе, на которую было предложено прислать представителей всех европейских государств, в том числе и Советской России. В этой резолюции также содержался параграф, в котором за «каждой нацией» признавалось «право избирать для себя ту систему, которую она предпочитает», что советское правительство расценило как признание двух систем собственности — частной и «общенародной» (государственной). Фактически конференция в Генуе должна была стать первой широкой дипломатической встречей Советской России со странами западного мира.
Предложение экспертов: принять ответственность за все «бывшие доныне власти»
Главными инициаторами конференции выступили Англия и Франция. Интенсивная подготовка началась уже в марте 1922 г. Эксперты, собравшиеся в Лондоне, должны были выработать основы будущих резолюций. Главным в их докладе, а как позднее оказалось, и на всей конференции, была попытка определить судьбу русских довоенных правительственных долгов и отчасти военных обязательств. Советское правительство, по мнению европейских держав, должно было принять на себя все финансовые обязательства царского и Временного правительств и вообще всех «бывших поныне властей». Кроме этого, от России требовали компенсировать иностранным инвесторам национализированную собственность.
Для контроля над выплатой этих долгов предлагалось создать Комиссию русского долга. В нее должны были входить представители всех заинтересованных сторон, в том числе и Советской России, а также независимый председатель. Этой комиссии предоставлялось право «определять в случае надобности те доходные статьи России, которые должны быть специально предназначены для обеспечения уплаты долга» — то есть устанавливался прямой финансовый контроль. Международная комиссия должна была бы определять, из каких налогов и сборов и какие суммы взимать в счет уплаты обязательств.
Все претензии к Советской России предлагалось превратить в новые русские облигации. Было установлено, что «денежные вознаграждения, присужденные по требованиям, предъявленным к российскому советскому правительству, будут урегулированы выпуском новых русских облигаций на сумму, установленную смешанными международными судами. Условия выпуска этих облигаций, а также все вопросы, связанные с конверсией старых ценных бумаг и с операциями над новыми выпусками, будут устанавливаться комиссией русского долга».
Советские контрпретензии: долги компенсированы убытками от интервенции и блокады
В РСФСР тоже готовились к конференции. Специальная комиссия занималась подсчетом убытков Советской России и определением контрпретензий. По подсчетам советских экспертов, военные долги России равнялись 8,846 млрд золотых рублей, но в то же время Россия отказалась от применения в отношении себя статьи 116 Версальского договора, дававшей ей право на возмещение в 16,1 млрд золотых рублей. Военные расходы на «общее дело союзников» первой мировой составили 19,4 млрд. Если взять довоенные долги России, то она должна Европе 9,65 млрд золотых рублей, в то время как Европа причинила ей убытков интервенцией и блокадой на 39 млрд.
Основные выводы советских экспертов состояли в следующем:
а) военные займы союзников царской России вполне погашены отказом России от выгод ст. 116 Версальского договора, который сохранял за ней право потребовать репарации по тому же титулу, что и союзники, а также неуплатой расходов, сделанных ею во время войны 1914-1917 гг., в то время как значительная часть бюджетов союзных стран покрывается германской контрибуцией; б) довоенные долги, сделанные Россией за границей, более чем компенсированы колоссальными и длительными убытками, причиненными нашему национальному богатству интервенцией, блокадой и гражданской войной, организованной союзниками. Основной вывод советских экспертов гласил: «Единственным справедливым методом будет рассматривать довоенные долги уничтоженными убытками, нанесенными интервенцией, и открыть новую эру финансовых отношений.
Если, тем не менее, при известных условиях Советская Россия согласится признать значительную часть довоенных долгов, она, во-первых, отказывается признать объективную справедливость этого мероприятия, а, во-вторых, она считает, что необходим известный срок для регулирования старых долгов и новых кредитов. Совершенно невозможно возложить такую серьезную тяжесть на обессиленную страну и одновременно с этим настаивать на немедленном исполнении старых обязательств или процентов по новым кредитам».
Карикатура «Оптимист из Генуи» высмеивает итоги Генуэзской конференции:Ллойд Джордж под проливным дождем радуется прояснению в небе.
Генуэзская конференция — неприемлемый компромисс
Конференция открылась 10 апреля 1922 г., в ней приняли участие представители 34 стран (29 государств и 5 британских доминионов). Интерес к ней во всем мире был огромный. Гостиницы и частные дома старинного итальянского города были переполнены. В Геную съехались журналисты, банковские деятели, представители промышленных монополий и торговых фирм, агенты, посредники, разведчики, русские белые эмигранты. Для охраны правопорядка итальянское правительство увеличило генуэзский гарнизон, усилило полицию, прислав в Геную дополнительно 500 тайных агентов.
Первым на конференции выступил итальянский премьер-министр Факта. Он требовал, чтобы все участники конференции полностью присоединились к каннским резолюциям Верховного совета Антанты. Глава английской делегации Ллойд Джордж не был столь категоричен в декларациях и призвал всех содействовать установлению мира и достижению соглашения. Представитель Франции тоже призвал к миру, но вместе с тем заявил, что существующие договоры не должны обсуждаться на конференции
Советская делегация отметила «повелительную необходимость» экономического сотрудничества «между государствами, представляющими… две системы собственности». Советское правительство, говорилось в заявлении, готово всеми силами способствовать хозяйственному сближению между народами в целях экономического возрождения, но протестует против возможных попыток под флагом восстановления предъявить России «непосильные требования». В ответ на это заявление 11 апреля 1922 г. советской делегации был вручен доклад лондонских экспертов. Изложенные в нем условия подробно проанализированы в заявлении Л. Б. Красина от 20 апреля 1922 г. и в меморандуме советской делегации от того же числа: доклад экспертов предъявляет требования, «означающие не только эксплуатацию, но и полное закабаление трудового населения России иностранным капиталом, совершенно об¬ходя в то же время наиболее существенный вопрос о средствах восстановления хозяйства России».
Переговоры на вилле британского министра
Для поисков компромисса Ллойд Джордж, британский премьер и председатель конференции, пригласил советских делегатов и представителей четырех европейских держав (Англии, Франции, Италии и Бельгии) в свою резиденцию — на виллу «Альбертис». Переговоры проходили 14 и 15 апреля. На них Советская Россия впервые выдвинула свои контрпретензии за ущерб от интервенции. Западные державы продолжали настаивать на признании советским правительством всех довоенных долгов и требовали полной реституции или вознаграждения бывших собственников, соглашаясь лишь на сокращение военных долгов и отсрочку платежей по процентам. Советские контрпретензии отвергались.
20 апреля Г. В. Чичерин направил письмо Ллойд Джорджу. Россия готова признать довоенные долги царского и временного правительств при условии, что все военные займы и проценты по ним будут аннулированы, западные державы признают РСФСР де-юре и рассмотрят вопрос о предоставлении финансовой помощи. Россия шла на эти уступки по признанию долгов, рассчитывая на крупный кредит в 1 млрд долларов, то есть приблизительно в 2 млрд золотых рублей.
Чичерин также написал Джорджу, что Советское правительство готово рассмотреть вопрос о возврате или компенсации бывшим собственникам национализированного имущества. Однако и эти предложения советской делегации не привели к достижению какого-либо взаимоприемлемого соглашения. Представители западных держав продолжали настаивать на полном признании условий лондонского меморандума.
Подробности
Рапалльский договор, 1922 г.
Этот договор между РСФСР и Германией, заключенный во время Генуэзской конференции, означал окончание международной дипломатической изоляции РСФСР. Для России это был первый документ, где де-юре признавалось новое государство, а для Германии — первое равноправное международное соглашение после поражения в Первой мировой. Неприятие условий Версальского мирного договора — то, что сплотило две страны. На западе его называют «договором в пижамах».
До признания всех долгов — никаких кредитов
В конце апреля 1922 г. советской делегации стал известен реальный размер финансово-экономической помощи, которую Россия могла бы получить, признав основные положения доклада экспертов. В телеграмме В. И. Ленину от 30 апреля 1922 г. М.М. Литвинов сообщал: «На первый план выдвигается международный консорциум с начальным капиталом в 20 млн ф. ст., далее упоминаются имеющиеся в распоряжении британского правительства кредиты по закону облегчения торговли 20 млн ф. ст., каковые в случае надобности могут быть увеличены парламентом, а также кредиты по закону облегчения экспорта 26 млн ф. ст., из которых остались неизрасходованными 15 млн. Франция денежных кредитов не обещает, но предлагает железнодорожный материал, приблизительно 1 200 локомотивов, 25 000 товарных вагонов, 350 пассажирских. Упоминается также кредит на 250 млн франков в распоряжении бельгийского правительства, из которых большая часть могла бы быть утилизована для России».
2 мая 1922 г. в другой телеграмме Ленину Литвинов писал, что союзники «до признания нами принципа компенсации для всех собственников иностранного имущества в России… решительно отказываются даже обсуждать детали кредитов». 11 мая 1922 г. советская делегация выпустила меморандум: в нем отвергались все претензии западных держав и отмечалось их нежелание вступить в экономическое сотрудничество на принципах равноправия двух систем собственности. После этого стало окончательно ясно, что дальнейшие переговоры в Генуе потеряли всякий смысл. 19 мая 1922 г., так и не решив «русского вопроса», Генуэзская конференция закрылась.
На протяжении 1920-х и первой половины 1930-х годов попытки решения проблемы русского государственного долга предпринимались еще неоднократно. После провала многосторонних переговоров Англия, Франция, США и другие страны пытались разрешить эти разногласия в двусторонних переговорах, но это уже другая история.
Британский премьер Дэвид Ллойд Джордж был одним из главных инициаторов общеевропейской конференции. Он добивался включения России и Германии в качестве полноправных участников, чему активно сопротивлялась Франция. Участия добиться удалось, но взаимовыгодное решение в Генуе так и не было найдено.
Карикатура «Оптимист из Генуи» высмеивает итоги Генуэзской конференции: Ллойд Джордж под проливным дождем радуется прояснению в небе.